Рождество

[Христина Л.]

Звезда зажглась, младенец в колыбели,
Все впереди, и все предрешено.
Сквозь белое кружение метели
Голгофы голое окно
Р.Б.Магдалина

[Христина Л.]

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ ПОДАРОК

Я крестилась незадолго до Рождества. Меня не пугало, что я ничего не знаю и не умею, меня смущало только одно - я ведь не сумею радоваться каким-то новым для меня праздникам, нельзя же радоваться по заказу, а если не радуешься, все не имеет смысла.

Под утро меня разбудил телефонный звонок - подруга из Америки. Уехала туда давно, много лет не виделись, горы писем, бесконечные телефонные разговоры.
-Это я. - И замолчала.
Я почему-то, как сумасшедшая, заорала в трубку:
-Ты приезжаешь???!
-Записывай. 7-го января, время, авиакомпания, номер рейса. Только не верю, что доберусь. Или случится что-нибудь, или умру в дороге.
-Обязательно доберешься! И ничего не случится! Ты - мой рождественский подарок!

[Христина Л.]

Глеб Странник представляет.
Из детства,
КОЛЯДКИ:

Дайте дайте колбасу, я домой понесу!
Дайте другую я вам поколядую!
Дайте и третью, не гоните плетью!
Дедушка будет есть бородою тресть,
Усами кивать вас добром поминать!


С новым годом!
со всем родом!
Многая вам летаааааааааааааааааааа!
Пирожок за это:)

[Христина Л.]

Место Рождества Христова, Вифлеемская звезда.
Находится под престолом: слева белое - облачение служащего священника.

ЮЛИЯ ВОЗНЕСЕНСКАЯ
РОЖДЕСТВО В ВИФЛЕЕМЕ

Подъезжаем к Вифлеему в иссиня-черной ночи, горящей звездами, а среди них, ярче и больше всех - сияющая Вифлеемская звезда на колокольне собора! Подъехали к храму, вышли, пробились, и тут нас как-то пропустили вниз, в нижний пещерный храм - к месту Рождения Спасителя! Кое-как протиснулись к Звезде, приложились, потом подошли и приложились к яслям Богомладенца. А дальше народ все прибывал и прибывал, в основном монахи всех православных Церквей - греки, армяне, арабы...
Меня затиснули куда-то в самый конец пещеры. Стою, затиснутая со всех сторон, и молюсь, как могу. Служба длинная, монастырская, монахи поют на греческом, читают тоже, но тропари поют все - на разных языках. Непостижимым образом все понятно. Но стоять час от часу все томительнее и тяжелее. Вверху - душно от свечей и дыхания, рядом стена пещеры, завешенная какой-то черной парусиной или кожей, и по ней текут капли от дыхания; снизу холодно от камня, ноги стынут. И подгибаются. Много раз казалось, что вот-вот упаду на колени и уже не встану. И падала - вместе со всеми, но как-то снова поднималась. И вдруг - поняла, все поняла!
Вот так же темен, тесен и тяжел был мир до Рождения Спасителя, вот так же ждали Его и надеялись, но ждать было так трудно, так тяжело!
И вот началась Литургия. Служит Патриарх Иерусалимский. Вдруг полегчало, хотя тесноты меньше не стало, но просто будто откуда-то легкий ветерок прошел и освежил - "ветер хлада тонка". И поднялась, полетела Литургия, как на крыльях ангельских! И вот, среди последних, конечно, подхожу и я к Чаше и причащаюсь из рук Патриарха Иерусалимского в пещере Рождества Христова! Свершилось - Христос родился! СЕЙЧАС родился! ЗДЕСЬ И СЕЙЧАС!

[Христина Л.]

Рассказ Сергея:

Для меня Рождество прежде всего ассоциируется с детскими воспоминаниями!
С моей бабушкой Таней, с бабусей, как мы ее называли... Она сильно болела и в Церковь почти не ходила, церковь была достаточно далеко, но была женщиной искренне верующей и Рождество для нее было светлым, тихим,домашним праздником!
Было замечательно, что Рождество приходилось всегда на зимние школьные каникулы и я проводил их всегда у бабушки... там было раздольно - и лыжи и хоккей на льду озера... а, кроме того, настоящая русская баня...
Я в детстве был религиозно вовсе не воспитан (советская школа...), меня и крестили то тайком, втихаря, чтобы на работе у родителей не узнал никто... Поэтому,на мой наивный вопрос, что это за праздник? Бабушка отвечала мне, что в этот день Боженька родился... и это не вызывало у меня никакого удивления!
Утро Рождества... я просыпался от запаха пирогов, плюшек пышек и еще чего то очень вкусного, не смотря на то, что в пирогах была самая простая начинка, с капустой, с картошкой, с калиной... Открывал глаза, в комнате было темно, только огонек лампадки освещал на божнице лик Спасителя (правда я тогда не знал, что это наш Спаситель!)
После того. как все просыпались, умывались... бабушка накрывала на стол, наливала чай и мы завтракали с пирогами... Чай бабушка наливала по-татарски, т.е. сначала молоко, потом заварку, а уж затем доливала кружку кипятком до полной... Вкуснотища!
Я до сих пор не знаю праздника более теплого, тихого и домашнего, чем Рождество!

[Галина]

Христина почему-то не может зайти на наш форум :(



Помещаю по ее просьбе стихотворение Ирины:

Почему у Дед Мороза
нос краснеет от мороза?
разве делает мороз не
дедуля-Дед Мороз?
Почему же он тогда
с красным носом в холода?
Почему и сам в шубейке?
в тёплой шапке на цигейке.
Рукавицы на руках,
ноги спрятал в валенках?
Если он и сам -мороз,
почему же он замёрз!?

Ёлку нарядили,
огоньки зажгли
хоровод водили
друг за другом шли.
Вдруг "зайчишке" ногу
отдавил "медведь":
Зайка растерялся
и давай реветь!
Ёж позвал подмогу -
Зайку утешать,
Стали "звери" зайца
дружно угощать!
Кто ему конфету,
кто красный мандарин...
Как же это здорово,
когда ты не один!

В новогодний праздник
Всем всегда
Светло!
Разрисует дедко
оконное стекло
Ёлки ледяные
узоры и цветы
На душе теплеет
от этой красоты!
Утром только глянешь
на улицу в окно,
тут и там узоры
Стекло как полотно,
на стекле без кисти
рисовал мороз!
каждая картина-
воплощенье грёз!

[Христина Л.]

Cтихотворение Ирины:

Вбегут в избу детишки
за ними холодок
на улице морозно
а из трубы дымок
трещат в печи дровишки
танцует огонёк
на печке куклы ,книжки
и веселей денёк!
Ребятам так уютно
и тЁпло на печи,
печёт ребятам мамка
с изюмом калачи.
Такой вкуснейший запах
по всей избе идёт
и печка песню тёплую
до вечера поёт.

[Христина Л.]

РОЖДЕСТВЕНСКАЯ СКАЗКА

Каждый год на улицы Канзаса выходил Санта-Клаус и раздавал деньги тем, кто в них действительно нуждается.

Таинственный Санта появлялся в магазинчиках поношенной одежды, на стоянках, в прачечных, словом, там, где собираются и работают люди небогатые. Он раздавал деньги, ничего никому не объясняя.

Его слава была уже общенациональной, а он скрывался от любопытных глаз, пользуясь тем, что все Санта-Клаусы на одно лицо.

Таинственный Санта рассказал о себе накануне любимого праздника. Во-первых, к нему, в последнее время, стали подбираться бульварные "желтые" издания – те, которые не соблюдают никаких правил. Во-вторых, он решил так еще и потому, что сегодня борется с тяжелым недугом. Его зовут Ларри Стюарт, 58 лет. Владелец крупной компании телефонной связи и коммуникаций. Простой американский миллионер с трудной судьбой. Его тягу к благотворительности определил единственный случай. В начале семидесятых молодой Ларри был отовсюду уволенным бездомным, - он жил в своей развалюхе-машине. Однажды голодный Стюарт пришел в маленькое кафе и взял завтрак, понимая, что в кармане нет ни цента.

Ларри Стюарт: "Я и не собирался платить. Сделал вид, что потерял бумажник. Мне казалось, что я очень хорошо все это изображаю. И вдруг повар вышел из-за прилавка, подошел ко мне и наклонился, будто поднять что-то с пола. А потом я увидел в его руке двадцать долларов, которые он протянул мне со словами: "Сынок, ты, должно быть, обронил это!"

Стюарт даже красиво оставил чаевые. В тот день он дал себе слово: помогать людям, если только ему представится такая возможность. И помогать деликатно, не выпячивая собственную роль. Много лет спустя, уже в образе Санта-Клауса, он разыскал Теда Хорна, того самого повара, который выручил молодого оборванца. Стюарт подарил 80-летнему Хорну десять тысяч долларов, причем старик Хорн, кажется, не вспомнил тот давнишний случай и не понял – за какие же заслуги его так щедро вознаградили.

Слушая Ларри, не верится в то, что перед тобой сидит коммерсант. Раньше бы сказали - "акула капитализма". Для битого жизнью, хваткого, привыкшего к тяжелой конкуренции человека, у Стюарта на редкость гуманная философия. Он верит, что люди приходят в этот мир, прежде всего, для того, чтобы помогать друг другу.

[Христина Л.]

Глеб-Странник
Рождество в подворотне.

Вы когда-нибудь ели арбуз на морозе, зимой и прямо на улице на весу?
Нет? Вы много потеряли в этой жизни!

Двое офицеров давились даром юга на промерзшем перроне Самары и ждали четвертого уехавшего в военкомат за деньгами, на которые по идее они должны были доехать до родного Пскова. Промерзшие каблуки хрустальным звоном уже второй час выводили сонату о нобходимости валенок в армии. И тут наконец из подземного перехода, как ангел, перепутавший место дислокации, появился Витя с румяным от бега лицом:
-Мужки! Всё, гроши есть, но правда мало, хватит только до Москвы, но там что-нибудь придумаем!-
Ну до Москвы так до Москвы. Русский пофигизм и страсть к хоть какому-то действию проявили себя во всей сомнительной красе.
Утром следующего дня компания вывалилась на перрон Московского вокзала.
Зрелище она собой представляла весьма колоритное:
Витя, капитан ВДВ, вечный капитан, глядя на таких людей понимаешь что в руссих селениях есть не только женщины. На его всегда довольной румяной физиономии всегда светилась довольство самим фактом существования, вечный массовик затейник, абсолютно не воздержаный на язык и потому страстно любымый начальством и тёщей.
Серёга Вихрёв, таких людей надо для плакатов снимать, типичный образец героя десантника, способного малой саперной лопаткой уничтожить танк противника, а большой лопатой и закопать его же. На лице четко написана любовь к родине, водке и где-то за ушами спрятались два высших образования, добрейшая душа и желание помочь всем, кто в этом мире обижен и обездолен. Видимо спрятались они плохо, ибо кадровики их демаскировали и Вихрев несмотря на иконостас из орденов и медалей не продвигается дальше старшего лейтенанта.
Ну и автор этих строк, Глеб, имеющий пожалуй самый длинный язык и рост в дивизии и кличку дистрофик за "особо могучее" телосложение.
Вся эта компания тащит на себе весьма помятые сумки сгибаясь в три погибели и кроя тремя этажами мата настырных носильщиков и не менее настырных таксистов.

Через пару часов диспозиция встала во весь рост и упёрла руки в боки: 31 декабря, билетов нет, денег на них вообще-то тоже, но всё равно обидно! Попытки пролезть на поезд с применением приёмов рукопашного боя чреваты новым годом в обществе ЖД милиции. Вобщем не самый плохой вариант, ибо у них хотя бы тепло, но как-то душу такое тепло греет скверно.

Тем временем уже вечерело, искать кого-то и заваливаться на ночлег в новый год трём вонючим грязным мужикам было неудобно, да и гордость опять же, признать что три офицера ВДВ с войны едут домой бомжами было как то... Атавизм офицерской чести выветрен был ещё слабо.

На миниатюрном военном совете было принято решение встречать новый год в Москве, мол зато новогонюю Москву посмотрим, потом можно будет бросить где нибудь небрежно -А вот когда я новый год в первопрестольной встречал...-
Ну будущий триумф сердца конечно грел, но ноги мерзли уже порядком. Помотавшись по городу офицеры порядком подуныли, в голову навязчиво лезла незабвенная фраза: "-Киса! Мы чужие на этом праздники жизни-". Было ощущение, что мир разрезан на паралельные пространства и люди ходят мимо друг друга, задевают локтями, но пожалуй даже альфа-центавра к земле ближе, чем они.
Водоворот вынес офицеров к Ленинградскому вокзалу. Желание было уже только одно: уйти с глаз долой и просто выпить. В ларьке было закуплено "утешение" и под берцами стали скрипеть камни насыпи. Офицеры шли к костру у которого грелись бомжи.
Ночное небо бросало снежинки в пляшущее фанданго пламя костра. У костра грелось несколько мальчишек, пожилой человек средней потрепанности и маленькая девочка далеко не средней загрязненности.
Оба коллектива пристально изучили друг друга и пришли к выводу, что симбиоз, тобишь взаимовыгодное существование лучше вражды.
А потом была новогодняя ночь. Водка и портвейн из горла, бряцание гитарных струн. вдруг оживший взгляд пожилого человека, вспомнившего Гиндукуш и Саланг. Глаза его внучки с изумлением смотрвшей, как из фольги пайковых шоколадок появляются снеговики, собачки, снежинки. Потом был салют боевыми патронами в Московское небо. И над костром в дыму усмехнулся Андерсен, зябко поёжился Гоголь, и благословил спяших в обнимку убогих святой Николай. А в небе слышалось тихое пение Пюхтицких антифонов: Блаженни нищие духом, яко тии утешатся...

Вечная память Виктору Георгиевечу Горину, капитану 76-ой гвардейской дивизии ВДВ, до конца выполнившему свой офицерский долг уже в Феврале этого нового и последнего для него года. Подвиг он совершил буднично и тоже наверно улыбаясь: с перебитыми ногами лёг прикрывать отход разведгруппы. Растерзанное взрывом гранаты тело привезли в Псков в запаянном цинке.

Во блаженном успении вечный покой Сергею Сергеевечу Вихреву, кавалеру многих орденов. Впрочем не помогших ему справиться со своим горем, когда его жена умерла родами и он хоронил её вместе с ребёнком. Самоубийц не отпевают, но может найдётса и ему место хотя бы в на задворках царствия Божия? Хотя бы у костра на задворках, Господь знает - ему хватит.

Они ушли, но мы ещё живы, мы ещё поём!

[Христина Л.]

Ольга Кудряшова

РОЖДЕСТВЕНСКИЙ СТИХ

Пробежали народы вдоль забитых прилавков,
Отшуршали их пачки купюр.
Отсверкали салюты, отгремели петарды
Новогодних лихих увертюр.

Утомленные люди стали тише и мягче,
Стал заметнее, значимей пост.
В тишине этой новой, в тишине настоящей
Между нами родился Христос.

[Христина Л.]

И.Морсакова

Пожелание на Рождество

В светлый праздник Рождества
Будь со мной, мой друг.
В небе новая звезда
Свой очертит круг.
Соберём опять друзей,
Будет торжество,
Прочь унынье и печаль
В это Рождество.
Ты согрей теплом очаг
Дома своего,
Отпусти былую боль
В это торжество.
Ты прости своих друзей
И врагов прости,
Ты открой пошире дверь
И Христа впусти.
В светлый праздник Рождества
Будь со мной, мой друг.
В небе новая звезда
Свой очертит круг.

Что-то вот такое, могу в порядке четверостиший и ошибаться.

[Христина Л.]

Иосиф Бродский

В Рождество все немного волхвы.
В продовольственных слякоть и давка.
Из-за банки кофейной халвы
производит осаду прилавка

грудой свертков навьюченный люд:
каждый сам себе царь и верблюд.
Сетки, сумки, авоськи, кульки,
шапки, галстуки, сбитые набок.

Запах водки, хвои и трески,
мандаринов, корицы и яблок.
Хаос лиц, и не видно тропы
в Вифлием из-за снежной крупы.

И разносчики скромных даров
в транспорт прыгают, ломятся в двери,
исчезают в провалах дворов,
даже зная, что пусто в пещере:

ни животных, ни яслей, ни Той,
над Которою - нимб золотой.
Пустота. Но при мысли о ней
видишь вдруг как бы свет ниоткуда.

Знал бы ирод, что чем он сильней,
тем верней, неизбежнее чудо.
Постоянство такого родства -
Основной механизм Рождества.

Валит снег; не дымят, но трубят
трубы кровель. Все лица как пятна.
Ирод пьет. Бабы прячут ребят.
Кто грядет - никому не понятно:

мы не знаем примет, и сердца
могут вдруг не признать пришлеца.
Но, когда на дверном сквозняке
из тумана ночного густого

возникает фигура в платке,
и Младенца, и духа Святого
ощущаешь в себе без стыда;
смотришь в небо и видишь - звезда.

[Христина Л.]

Зоя Ященко

РОЖДЕСТВО

В тишине у окна
Ты сидела одна,
За большие деревья
Садилась луна.

Падал медленный снег -
Вот оно волшебство.
А сквозь снег - ясный свет -
Вот оно Рождество.

А тебе девять лет,
Лихо санки летят,
Ох, и сильный мороз!
Ох, и звезды горят!

А гора высока,
Ох, и быстрый полет!
А внизу, на реке
Тоньше корочки лед!

Никого не вернуть.
Я смотрю из окна,
За большие деревья
ится луна.

Тихо падает снег,
В белых шапках дома...
Ну, а где ты теперь,
Я узнаю сама.

Мне тогда упадет
На ладошку звезда
И на санках с горы
Я уеду туда.

Никого не вернуть!
Я смотрю из окна,
За большие деревья
Садится луна...

[Елена Тростникова]

Ольга Шульчева-Джарман

Иосиф Обручник

“Старости не было в мире такой!
Годы, пролившись, в песок не уйдут!
Вот Он, Иосифе – рядом с тобой –
Бог, обновляющий юность твою!

Гимна вознес бы я древнего глас –
Но разбудить побоялся Его.
Словно Давид, я пустился бы в пляс –
Только пещера тесна без того…”

Снег, как печаль дохристовых времен,
Тает в морщинах и складках пелен.
Бодрствует молча в ночи Мариам,
Сына Превечного слушая сон.

[Елена Тростникова]

Ольга Шульчева-Джарман

У иконы Рождества Христова

Он не творит еще чудес.
Он только через год - пойдет.
Звезда. Пещеры черный срез.
Склоненный долу небосвод.

То было тридцать лет назад -
кому об этом вспоминать?
Его шагов в Давидов град
и Петр не в силах удержать.

Ужель крепка любовь у тех,
кто счастлив, исцелен и сыт?
Зевак и стражи громкий смех,
и каждый гвоздь - надежно вбит.

...Он больше не творит чудес,
по водам больше не пойдет.
Пещеры каменистый срез
и неподвижный гроба свод.

Спешаший чистой пеленой
укрыть позорной казни срам
Иосиф рядом с Ним - иной.
Здесь только та же - Мариам.

31.12.2006